Стихи без категории

Под маскою дневной скрываю зверя,
Он ждёт, когда наступит час ночной -
Раскроет в тишину свободно двери,
И обретёт мир первозданный свой!

Нехожий лес в серебряном сиянии,
Просторы необъятные полей,
И напряжённое и частое дыхание,
И скорый бег, и лёгкий треск ветвей…

Счастливый, утомлённый на свободе –
Вернётся утром и уснёт во мне,
И снова не узнаю, где он ходит,
Что видит по ночам в той стороне…

Я не молод уже давно,
И не стар, если сверить года,
Но мною уже решено,
Что другим мне не стать никогда.

Мне хотелось системы сломать
И вдолбить очень многим в их мозг,
Что они не должны потакать
Тем, кто просто привык управлять.

Не стар и не молодой,
Не прожил вашу тяжкую жизнь,
Но свою я успел повидать,
Что теперь меня просто тошнит.

Я сравним лишь с одним существом
И ни с кем на этой земле,
Называйте меня божеством
Или вовсе не смотрите в след мне.

Образ жизни не раз уж менял,
Но постиг лишь я мысль одну,
Как бы ты жизнь не проживал,
Все равно будешь вечно в аду.

И я лучше зайду как герой,
Хоть и так там прославлен в века,
Но зато уж там точно свой,
И не пример дурака.

Я к любому приду,
Только Вы не жалейте сознанья,
Я и Вам напою 
Сколько мне не допеть привелось...

Открывается смысл
Неземного уже Мирозданья
И, как Гамлет, решил я
Извечный вопрос...

Но полощется Мир,
Все смелее и круче тревога,
Все судьба неуёмней 
Над Родиной милой моей.

Боже мой! Помолить бы за Вас
Мне такого понятного Бога...
Только Бог и поможет,
Но Он и сейчас не со мной.

Как и раньше
С покорностью я не сроднился,
И молить, как и раньше,
Еще не привыкну в Раю.

Но иного, видать, не дано,
Помолитесь же Вы, если можно,
За себя и за грешную Землю мою. 

Старая гитара, порванные струны,
Тишины жемчужной голубая нить.
Я сегодня пьяный от вина фортуны
И, с разбитым сердцем, ведь устал любить.

Ветхий дом осенний- вот мое признанье!
Снег, да серый ветер, дымом в голове.
Закурю от скуки, или же, заплачу,
Помолившись вьюгой Северной звезде.

Если хочешь-выпей! Солью край от неба.
Сдай в ломбард везенье и продай Христа...
Я влюблен в просторов золотые дали,
Да, в ночной лазури, в ризь, твои глаза.

На окне, в узорах, голубые води.
Шум далеких сосен спать мешает мне.
В отраженье лунном нежность поцелуя
Даст начало жизни и тепло-весне...

А я б такое полотно –
В огонь камина!
Здесь половина правды. Но
Есть и другая половина.

…Он мне сказал: приду к восьми,
Да, ровно в восемь.
А за оконными дверьми
Вставала осень.

Ещё не в полный рост пока
(В разгар июля!),
Ещё валяя дурака
И строя дули.

Но вдруг: то лёгкий лист слетит,
Как день вчерашний,
То ветер, подхватив бронхит,
Забьётся в кашле…

А кисти взмах – лишь новый штрих
На тему ту же:
И грустный голубь, что притих
В базарной луже,

И тощий пёс, и нищий дед,
И мальчик пьяный…
Каких ещё тебе примет,
Художник рьяный?

Хоть в крик провозглашай распад,
Хоть сто картин о нём пиши,
Всё проще: осень.

Я камертон своей души
Настроила на листопад,
На жизнь, на восемь.

Тянутся, тянутся улицы...
Сквозь бесконечный снег.
Опять на душе,волнуется,
Всё от вчерашних нег.

Ты была очарована,
Я очарован тоже,
Что же сейчас по новому,
Дрожь разлилась по коже.

Может всё зря окажется,
Сколько я верил в это.
Осень с весной не свяжется
(Зима между ними и лето).

А может у нас всё сбудется,
Снова, словно во сне.
Тянутся, тянутся улицы,
Сквозь бесконечный снег.

Где-то в царственном испуге
Рассыпается свирель,
Я не сдерживаю муки,
Отдаваясь той заре.

Яблочный дождь словно капли забвения..
Непонимания и заблуждения,
Но он мне снится крылатой мелодией:
Яблочный вальс: Дождевая рапсодия

В сизокрылой веренице
Отняла виолончель
Сладостную небылицу:
Связку жизненных ключей..

Яблочный дождь словно слёзы рассеяния,
Непонимания. Вас отчуждения .
Но он мне снится крылатой мелодией:
Белым наливом: Волшебной рапсодией!

Тихо стонет сякухати,
И забьвенья перелив
Как подсвечник над кроватью
Сочным пламенем болит.

Золото листьев простуженной осени
Яблоки каплей с тонюсенькой проседью.
Но он мне снится крылатой мелодий
Сотами свечи. Небесной рапсодией.

Отражая им рассветы
Призраки небытия
Вальс изысканного света,
Как изящность вития.

Красными гроздьями плечи ласкающе
В тихом багрянце звезды отдыхающей.
В хрупком созвездии: Громом мелодии
Горько танцуя Вселенской рапсодией.

Тёплой искры на перроне
Королевских ваших рук,
Белоснежною короной
Блеск объятий на ветру.

Корочкой дымки туманной потянута
Радость нежданная, юная, пьяная
Что направляет узором мелодии
Сладостью снежной Хорватской рапсодии.

Млечный парус возродился
И направил свой штурвал,
Золотой, палящей птицей
В изобилий острова.

Яблочный дождь словно капли забвения..
Непонимания и заблуждения,
Но он мне снится крылатой мелодией:
Яблочный вальс: Дождевая рапсодия

Где-то в царственном испуге
Рассыпается свирель,
Я не сдерживаю муки,
Отдаваясь той заре.

Над Ялтой в небе, низко ходят тучи,
Кончается двадцатый, страшный год,
В садах Багреевки, на склонах чёрной кручи,
Стучит не умолкая пулемёт.

В те дни, по воле рока и Землячки,
В Крыму справлявшей свой кровавый бал,
На взморье, вырванном из зимней спячки,
Весь цвет России старой погибал.

По Пушкинской, на гибель обречённо,
Вдоль тихо рокотавшей Учан-Су,
Тянулась к морю длинная колонна
Фортуны подчиняясь колесу.

Шли рядом адвокаты и путейцы,
Профессоров ненужный факультет,
Морские офицеры и армейцы,
Светлейший князь и гвардии корнет.

Помещик бывший с бывшим фабрикантом,
Не бросившая госпиталь сестра,
Статс-дама с мужем, флигель-адьютантом,
Врачи, кавалергарды, юнкера.

Священник, в ризе рваной, словно в шали,
К нему подростки жмутся: брат с сестрой,
А впереди, в ночной туманной дали,
Шумит о камни бьющийся прибой.

Из рта не вынимая папироску,
Чекист перед колонною шагал,
А по бокам, с винтовками матросы,
И свет луны на их штыках играл.

А позади, в большой коляске- кресле,
Графиню старую вёз пожилой моряк,
В былые дни, с императрицей вместе,
Пила она Клико и арманьяк.

В дворцах её шаги звучали гулко,
И муж был генерал и камергер,
А нынче, на последнюю прогулку,
Её везёт последний кавалер.

По набережной, мрачная колонна,
Идёт на мол, всё ускоряя ход,
Где, словно лодка чёрная Харона,
Стоял весь в клубах дыма пароход.

На фоне неба, тёмная громада,
Вверх вознеслась огромною скалой,
И в круглых окнах, словно пламя ада,
От топок отблеск мечется шальной.

«Пошто невинных губите, убивцы?»
У трапа вдруг священник заявил,
«Что злого мы свершили, нечестивцы?
Где суд, что к смерти нас приговорил?»

«Ты не шуми, чай сейчас не на амвоне»
Ответил рассудительный чекист,
«В революционном сказано законе:
Рабочему - не брат капиталист!

Чужие вы для пролетарской власти,
Не сейчас, так позже станете вредить,
Чем после исправлять от вас напасти,
Не лучше ль нонче их предупредить?»

«Детей за что? Они и так несчастны,
Чем власти дети смогут навредить?
Подростки чем вам могут быть опасны?»
Священник попытался возразить.

«Былых родов невинные осколки» -
Промолвил тихо старый генерал,
«Из выросших волчат, выходят волки!»
Пустив колечком дым чекист сказал.

И глянув мельком на мундир с крестами,
Он вдруг, сквозь зубы, хрипло процедил:
«Ты смелый, генерал, но между нами,
Не шибко видно царь тебя ценил.

Но это дело мигом мы поправим,
И на награды, наша власть щедрей,
Сейчас крестов тебе и звёзд добавим,
Тащите, братцы, ордена скорей!»

Матросы тут же ящик притащили,
У «бывших» конфискованных наград,
На китель генералу нацепили,
Кресты и звёзды вслед за рядом ряд.

При лунном свете ордена блестали,
Как блещет иней на ветвях зимой,
«Владимиры», «Станиславы», медали,
Сияли красотою неземной.

«Ну вот, совсем другое дело!»
Чекист в карманы сунул кулаки:
«Теперь на борт грузиться можно смело,
Иван, пересчитай колосники».
II
Когда по воле власти пролетарской,
Навстречу гибели, людская шла река,
В трактирчике, что на углу Татарской,
Сидели два портовых моряка.

«Мне это место в точности известно,
В тот день, в порту я, на баркасе был,
Когда набитый «беляками» тесно,
В Стамбул последний транспорт уходил.

Все палубы, надстройки облепили,
Буржуи, офицеры, солдатня,
На трапах чуть друг друга не давили,
В сердцах «барона чёрного» кляня.

Лишь отошли на кабельтов левее,
От маяка, что в море шлёт свой свет,
С Массандры Нижней, «красных» батарея,
Послала им прощальный свой привет.

Столбы воды у борта к верху взмыли,
Качнулись и на палубу рекой,
Вдруг хлынув, чьи-то вещи в море смыли,
Смахнув их враз, невидимой рукой.

Тут женский вопль раздался: «Помогите!»,
Как будто ей кто вспарывал живот,
«Мой чемодан! Мой чемодан верните!,
Скорей, остановите пароход!

Там ценности! Я возмещу сторицей!
Там золото, бриллианты, жемчуга!
На что же буду жить я за границей!?
Не ласковы, чужие берега!

Что для меня судьба ещё готовит?
Без денег: богадельня иль приют?»
Но кто ж корабль в море остановит?
Коль по нему шестидюймовки бьют!

Ушли на юг, но место я приметил,
По утру рано выведу баркас,
Ты спустишься на дно, где я отметил,
Ведь ты же первоклассный водолаз!»

И лишь восток, тихонько озаряя,
Ночную тьму сменил рассвета час,
За молом, волны с шумом рассекая,
Кружил по морю старенький баркас.

Матрос на баке, за борт нагибаясь,
В глубинах что-то взглядом всё искал,
Второй, всё время с компасом сверяясь,
Штурвал крутя, баркасом управлял.

Из вод морских, на небосвод лазурный,
Всё выше поднимался солнца лик,
Вдруг, среди волн, искрящих пеной бурной,
Игрой лучей, возник какой-то блик.

«Он! Чемодан! На дно упал-открылся!»
Вскричал матрос: «И там сейчас лежит!
Он за скалу иль камень зацепился,
Всё точно, это золото блестит!»

На зов богатства ,алчно откликаясь,
Ныряльщик быстро скинув сапоги,
В резиновый скафандр облачаясь,
На пояс прицепляет утюги.

Огромный шлем на голову надевши,
На руку намотав сигнальный фал,
Моряк спустился под воду поспешно,
Где в глубине, как прежде блик сиял.

Когда немного отнесло теченьем,
При спуске, с дна поднявшуюся муть,
Он огляделся и в одно мгновенье,
Всё существо его объяла жуть!

Как вата стали ноги у матроса,
И леденящий ужас сердце сжал,
К колоснику, привязан крепким тросом,
Стоял над ним усатый генерал!

Мундир усыпан густо орденами,
Как панцирь чешуёю - ряд на ряд,
Увешан звёздами, медалями ,крестами,
В глазах рябит от множества наград.

А генерал, как будто сокрушаясь,
Вслед за теченьем головой качал,
И лучик солнечный, сквозь воду пробиваясь,
На звёздах и крестах его играл.

С ним рядом, словно нимфа молодая,
Стояла милосердия сестра,
Густую косу по волне пуская,
В воде, как птица в воздухе паря.

За ними, будто в салочки играя,
Виднелись друг за другом брат с сестрой,
Она рвалась, куда-то убегая,
А он, тянулся следом, как живой.

Сквозь толщу вод, взгляд в ужасе бросая,
Моряк кошмарную картину зрит,
В каталке-кресле, женщина седая,
Ему иссохшим кулаком грозит!

И постепенно вдалеке теряясь,
В зеленоватом мареве воды,
Как в жутком танце, в такт волнам качаясь,
Стоят ряды, ряды, ряды, ряды…

Уже остатки разума теряя,
Увидел водолаз, на фоне скал,
Священник, словно мёртвых отпевая,
Безмолвно руки к небу воздевал.

А ордена на кителе сверкают…
Он дёрнул, что есть сил сигнальный фал…
«Они стоят…Грозятся…Проклинают!»-
На палубе он тихо повторял… Эпилог

…В психиатрической больнице Ялты,
Есть пациент, всегда один сидит,
Какой вопрос ему ты не задал бы,
В ответ он лишь задумчиво молчит.

Он никогда и ничего не просит,
Спокоен он и тих ,и лишь порой,
Когда шум волн вечерний бриз приносит,
Тот пациент теряет вмиг покой.

А зайчик солнечный, по потолку заскачет,
На зеркале играя заблестит,
Он забормочет вдруг, потом заплачет,
И, как собака, тихо заскулит…

Ты крепко спишь. Тебя не добудиться.
Не знаешь, что над нами тишина
Повисла черной сумрачною птицей,
Неясно как поднявшейся со дна.

Ты, вся в забытьи сна без сновидений,
Не видишь клюва с хищною слюной.
И на лицо твоё легли устало тени,
Мятежно омрачая твой покой.

А я, бессильный, стыну в ожиданьи
Неведомой, стремительной беды.
Спасенье наше и моё страданье
Есть спящая, беспомощная ты.

Ты крепко спишь. Тебя не добудиться.
На нас упало гирею перо.
Ты спишь, не видя дикой страшной птицы,
Что между нами поселила зло.

Открой глаза! Зрачки пустые в бездну
Вперь, оторвавшись от трясины сна!
... Но ты моих молитв безмолвных нежность
Не чуешь... Накрывает тишина...

Разлюбила? Боюсь себя.
В кровь кусаю - замашки волчьи.
Нервно шарфики теребя
Пропадаю в объятьях ночи.

Не позволю! Сломала нерв
И вливаюсь уже на годы
В стаю кем-то забытых стерв
С чистым паспортом без разводов.

Поцелуй меня - уходи!
Уверяю, не стану плакать.
Волчья доля мне впереди,
Я же верная, как собака.

Обещаю себя беречь
И рискую своей судьбою.
В жизни будут десятки встреч,
Но нигде никогда с тобою...

Скажи: - Что всего важнее?
Ответь: - Что нужнее?
В сумятице дней,
В делах и разладах,
Что в жизни твоей?
И что тебе надо?

Под сердца биенье
Принять бы смиренье;
Источник услады –
Где ключ от него?
Тебе это надо,
Нужнее всего?

А может?( Молчанье…)
Твоё ли желанье?
Как белая птица
В сиреневом небе,
Надежда таится;
Отдаться бы ей бы!..

Блаженство незнанья;
Иль боль от познанья!..
Страница, какая?
Какой нынче час?
Ни в что не вникая,
Как жить без прикрас?

В разгаре сомнений;
В количестве мнений:
Какой дать ответ?
И нужен ли спор?
Стремления нет,
Потупился взор!..

Что нужно судьбе?
Что важно тебе?
И кто ты такой?
К чему суета!..
Смиренный покой,
Как ночь – пустота…

Мой милый друг – в тумане мир огня,
Слезами ветра видит облака,
В потоке лет - ты унеси меня,
Воздушная неспешная река.

Раскрасит небо музыка любви,
Костром надежд пылают небеса,
Глаза твои о Боже – позови,
В рассветной дымке слышу голоса.

Челнок любви в тумане красоты,
Пронзает мир – влюблённости мотив,
Я в окруженье чувства - кто же ты,
Ты благороден, дьявольски учтив.

Пылает в венах голубая кровь,
Там вера, честь и предков поколенья,
Твои глаза зажгли во мне любовь,
Рождаются там вечности мгновенья.

Жизнь, пробуждая рукой стихотворною,
С майским теплом побуждает плодить
Свежие ноты, душою проворною
В прежние вешние воды входить...

Дерзко ныряю в считалочки с мячиком...
В небе - рессницы и брови - дугой!..
Девочка нежно целуется с мальчиком...
Весь после этого станешь другой,

В детскую вновь окунувшись доверчивость,
Не замыкаясь на внешность идей,
Вечером делать не то чтобы нечего,
Хочется очень всё делать лишь с ней...

Издали в лодочках зная походочку,
В лодочку жду, где осталась без сна...
В море стихов билась в ритме об лодочку,
Вся изласкалась тьмой света весна...

Лунная лодочка, борт наклонившая,
Видит - мы в лодке не спим на волне -
Ты, под себя лишь мечты подстелившая,
Рядышком - я, улыбаясь луне...

В вешние воды в лирической лодочке
Сердце поэта в две рифмы гребёт...
Музе за это спасибо - красоточке,
Зимы, лета не берущей в расчёт...

Пыталась вещая судьба
Всё сделать так, как ей угодно.
Но не смогла и, невзлюбя,
Меня покинула бесследно.

Вели борьбу с моим нутром
И ведьмы, чарами стравляя,
И недруги сбивали трон
И гости призрачного рая...

Никто мой путь не развернёт!
И лишь счастливая случайность
Тяжёлым горем разобьёт
Во мне поющую хрустальность.

Люди в будущее смотрят,
Я же настоящего боюсь.
Люди о политике все спорят,
Я за близких только лишь молюсь.

Я не вижу смысла и причины
В будущее вглядываться, вся дрожа.
Я не знаю даже половины
Из того, что предлагает мне душа.

Настоящую себя увидеть
Я хочу сильнее с каждым днем.
Люди, вы меня простите,
Если загорюсь огнем.

Если вдруг, сожгу кого-то невзначай,
Пламенем своим горячим.
Вы идите тогда к другим,
Которые не знают себя, настоящим!

Рассуждайте с ними о политике,
О завтрашнем дне.
О том чиновнике,
Который изменил своей стране.

Я лишь хочу гореть
В огне своем настоящем.
О прошлом не сожалеть,
Не гнаться за будущим счастьем!

В том месте, где когда-то цвёл жасмин...
Ты помнишь сад, в котором только розы?
Проходит лето, близятся морозы
И осень, дождь идёт, стою один.

Проходит и любовь. И ничего...
Любви, как раз, так мало - горло сжало.
И слава, и желание пропало.
Вход сад, а может выход из него?

Из сада - да, но боль ведь не пройдёт.
Ведь сквозь неё ведёт из сада выход.
Из лжи, из превосходства голых выгод,
Из чувства первородства - вот, вот, вот!

Которое смеясь я променял
На суп, на чечевичную похлёбку.
А может выпить бочку, выбить пробку?
Суть в том, что смысл давно я потерял.

Проходит всё и слава, и любовь.
Осталась только память. К чёрту память.
Ты помнишь сад? Жасмин цветёт и... замять.
Я снова говорю один с тобой.

Увядающие цветы
Доживают свой век в вазонах,
Неисполненные мечты
Остаются в душах бессонных.

Устаём мы от наших дум,
Наступает пора прозренья,
Под стихающий улиц шум
Кольца лет мы сплетаем в звенья.

Мы одни остаёмся в беде,
И всё реже звонят нам в двери,
Как от камня круги по воде,
Так во что же теперь нам верить?

Давайте дышать все
Хаосом мыслей,
И падать дождем
К звезде в никуда.

На далекой планете
Закат ты увидишь,
И там пропадешь,
Словно пыль, навсегда.

И стаей дельфинов
Из ртути и серы
Со дна дышит вечность,
Что встретит тебя.

Но с розовым светом
В ладонь пали тени,
Я слышу, как тает
Дневная строка...

На векторе часа,
Пропавшего в сутках,
Где время рукою
Можно поймать,

Обрету нас я снова,
Как зелень, как море,
Как биения сердца,
Дыханья печать.

Если ты ждешь еще – брось мне под ноги знак –
Спелое яблоко с ветки над головой.
Я рассмеюсь: Ты в колдовстве мастак –
Значит, в разлуке точно еще живой.

Думала, сдохнем порознь – скуля, хрипя,
Пальцы ломая, души сбивая в кровь.
Позови – и в любом из миров я найду Тебя,
Выставь свечей в окошко Свою любовь.

Сквозь километры – это плохой маяк,
Но сердце – радар поточнее не точных карт.
Чтобы Тебя увидеть, сегодня я
Кошкой бездомной бросаюсь в студеный март.

Иней на шерсти растает – погладь скорей…
Всю бы девятую жизнь просидеть у ног…
Бросать, Хозяин, не принято у зверей.
У людей, вроде, тоже… Но ты уже восемь – смог.

Это последний – жизней иссяк запас.
Только вот эта – что принесла сейчас.
Выгонишь – это и будет конец моего пути,
Но помни, что сердце Твое – у Меня в груди.

Когда кричу, но ты не слышишь,
Я докричаться не могу,
Мой голос ведь тебе не слышен,
Ты где-то там... в своём кругу...

Моя печаль и дум безбрежность,
И слёзы капают из глаз,
Видений образы, в них нежность,
Томленье, шёпот гулких фраз...

Я говорить с тобой желаю,
Смотрясь лишь в зеркало озёр,
С тобой лишь я живу, летаю,
А без тебя потухший взор...

Я сплю, и снова в снах тех вижу,
Там руки добрые твои,
Судьбы волнением в них выжжен
Бессмертный круг святой любви.

Из тёмных улочек квартала
Сияет свет души — фонарь,
Мне без тебя там света мало,
Я спотыкаюсь... неба хмарь...

Я говорить хочу и мыслить,
Но слёзы бьются изнутри,
Зачем всё так нелепо вышло,
Лишь сердце стонет и горит...

Нас ночь печалью разделила,
Забрала музыку любви,
И в небе звёзды расстелила...
Но в них так холодно... вдали...

Никто не знает, как бывает,
Когда душа с душой близки,
И если горе разлучает,
То бьётся тишина в виски...

Молчанье — это боль Вселенной,
И эхо отзвуков чужих,
В них нет нигде той... сокровенной,
Особенной любви двоих...

Не высказать, не надышаться,
Стихает, замолкает звук,
Так хочется к теплу прижаться,
Но лишь мороз внутри... вокруг...

В саду кипела поздняя весна.
Сгоревшие дымились свечи,
Его душа была оголена
В то утро, как твои худые плечи.

Ночная уходила тень.
Она другим о вас уже не скажет,
За окнами осваивался день:
По мостовой гремели экипажи.

Жизнь разбивала ваш покой и сон.
Врывалась в эту тайную лачугу:
Заевшую пластинку патефон
Гонял безостановочно по кругу.

Раскинув руки, словно два крыла,
Не отводила трепетного взгляда...
Ещё вчера ты для него была
Хрустальной вазой с гроздью винограда.

Не думая, что сбудется потом,
Какие разгорятся страсти,
Не отрываясь, пили вы вдвоём
Вином разбавленное счастье...

Потом ты говорила поперёк,
Что о любви не может быть и речи,
Но, прежде, чем подать слуге звонок
Пожалуйста, закрой худые плечи.

Всплывают миражи, где грани яви стёрты,
Где ты ещё рукой касаешься меня,
А я ещё твоя… Как близок день четвёртый,
Где память и дожди прохладою манят.

Иду за сизый Дон, кляня себя за слабость,
Превозмогая страх пред завтрашней грозой.
На разных языках звучат степные саги,
Не позволяя спать и лгать себе самой.

Капризной ли реке искать в ночи исхода,
Повиснув на мостах в упрямом далеке?
Меняю ночь на день, закаты на восходы
И говорю с тобой на нашем языке.

Что за предвзятостью Луны
Под нежность пения сонаты?
Дурманят разум ароматы
Садов по линиям Судьбы...

Что за порогом этих врат,
Взведенных ввысь над головою?
Я их, пожалуй, приоткрою
И побегу под водопад..

И плещет по плечам вода
Кристально чистого теченья.
За скалами, услышав пенье,
Я вижу радугу моста!

Куда ведет он?! Что там ждет?!
И босиком по влажным тропам
Ступаю шлейфом позолоты
По звездам в дали напролет.

Вдруг, в далеке я вижу дом
Такой туманный, но красивый!
Кто там живет столь молчаливо
За этим вечным рубежом?

Я добежала до двери -
Вдруг все вопросы растворились.
Здесь сны и яви воплотились
В Мечту негаснущей Звезды..

Я сижу у костра. Я пишу тебе нежные письма.
Завтра бой. Я привык. Мне придётся опять побеждать.
Я пишу обо всём. Лезут в голову разные мысли.
Только вот про любовь не хочу я сейчас рассуждать.

Да зачем говорить про любовь? Про ожог от объятий?
Я вручил тебе честь, свою жизнь и в придачу себя самого!
Прикоснуться губами к подолу роскошного платья
С пожеланьем здоровья – мне это важнее всего!

С каждым годом всё меньше и меньше крестовых походов.
Завоёвано всё, что когда-то хотелось иметь.
И враги присмирели. Да здравствует дружба народов!
Всюду белые флаги. Ну как же приятно смотреть!

Королева моя год от года всё краше и краше.
Молодильные яблоки зреют на каждом шагу.
Я со сворой своей стерегу территорию нашу.
Охраняю покой наших яблонь и в зной, и в пургу.

Стороною обходят наш замок и бури, и грозы.
И нельзя королеву мою беспокоить ничем!
Я её берегу, словно Маленький Принц свою розу.
Ведь без розы моей этот бой мне не нужен совсем.

Завтра с первым лучом мне в атаку во славу короны.
Первый залп! Вкус победы! Таков наш удел – наступать!
Может быть, я случайно нарушу тут чьи-то законы.
Ерунда! Победивших никто не дерзнёт осуждать.

Вот хороших друзей год от года всё меньше и меньше.
В наше время тому есть десятки различных причин.
И всё больше, увы, очень глупых, напыщенных женщин
Да пустых, бестолковых, и в целом никчёмных мужчин.

Да и этих немного, когда-то солидных, весомых.
Начинают они, словно мячик под горку, скакать.
Переходят, как время придёт, в ранг случайных знакомых.
А потом даже в памяти трудно следы отыскать.

Как же скучно, друзья! Перемены у вас не в почёте.
Никаких новостей, ни затей, ни детей, ни гостей.
Что ж, выходит тогда – вы на свете формально живёте?
Для себя? Что за жизнь для себя, без любви и страстей!?

Я придумал свой мир! Я придумал моё королевство!
Но оценок своих мне давать ты, мой друг, не спеши.
Пусть одни скажут мне – затянулось у мальчика детство.
А другим станет близкой романтика пылкой души.

Да и что мне досужие мнения справа и слева!?
Я на страже стою. Вам ко мне в королевство нельзя!
Там мой дом. И цветы. Там гуляет моя королева.
Там уют. И тепло. И покой. Там я счастлив, друзья.

Бушуют ветры в январе,
Промёрзла вся земля.
Нам хорошо сидеть в тепле
У ясного огня.

Натопим мы пожарче печь,
Да напечем блинов,
И будем с чаем, с маслом есть,
Да вспоминать любовь…

А тем, кто в этот поздний час
Идёт среди пурги,
Мы посочувствуем сейчас:
Вот им бы те блины!

В России и обычай есть:
На трассы, вдоль дорог
Приходят женщины, заметь,
С корзинками блинов.

Они поставят термосок,
Картошки, огурцов,
Котлеток, драников спекут
Попотчевать юнцов.

А, может, опытных, седых
Водителей машин.
А, может, встретят холостых
Средь гонщиков мужчин?

В деревнях, в сёлах мужиков
Не стало уж давно.
На город променяли кров,
В умах – одно вино…

А мы в тепле сейчас сидим,
Да песенки поём.
То помолчим, поговорим.
Нам хорошо вдвоём!

Что червонец, что копейка,
Называются деньгами.
Сверху, снизу чародейка
Сложит страсти оригами.

Как не кинь, Орёл иль Решка,
Все азартом лишь зовётся.
Видом разным на пельмешку
Страсть в гимнастике даётся.

Мастер ты или в начале,
Опыт тут совсем не главный.
Здесь, подальше от печали
Темп, где быстрый, а где плавный.

Уходя в пике экстаза,
Реверсом или же в аверс,
Всё едино для паласа.
И в конце убойный: «Ales!».

Нет! Наверное, и всё же,
Если нам азарт не чуждый,
Раздраконившись на ложе,
Набираем ритм нужный.

Пляска тел, теней на брусьях
Ног и рук хитросплетений.
Этот спорт в лихих конвульсиях
Служит миру наслаждений.

Сверху, снизу, сбоку, в позе,
Дорога еда к обеду.
На жаре и на морозе
Ставка, только на победу.

И не важно, кто ту первый.
Надо так, чтобы не стыдно.
Надо вот, чтобы все нервы
И потом чтоб не обидно.

Пятитысячной купюрой
Или долларовой пачкой,
Страсть не выкупить натурой,
Или модной, новой тачкой.

Распластавшись простынёю,
Где повышенная влажность,
Буду счастлив, лишь с тобою.
И, к чертям всю нашу важность.

Я - партиец, Ты – спецура.
Я без власти, Ты без лести.
И без лишнего гламура
Нам чертовски классно вместе.

Я - колхозник, Ты – бандитка
«Наверху» гребёшь лопатой.
А, в постели Ты – калитка.
Я же, твой замок горбатый.

Ты – монетка, Он – купюра.
Мы такие все, от Бога,
От вселенского кутюра,
Каждому своя дорога.

Но, на финишном отрезке,
Где скрипя кроватью борзо,
Мы оставим метки, врезки
И соседям сигнал Морзе.

Что червонец, что копейка
Нас на ложь не разменяют.
- Ну-ка, Милая налей-ка!
Пусть любовь нашу узнают.

Пусть ровняются по крику
Твоему, когда в экстазе
Принимаешь мою пику,
В каждом вздохе, в каждом разе.

Мир качается волнами.
Не выдерживают ткани.
- Будьте все благословенны,
Ханны, Маши, Зои, Тани!

- Будьте все благословенны
В образе Эммануэли!
Мы веками были скверны.
Погибали на дуэли.

Но, одна от Бога радость
Нам позволена, не скрою,
Вместе встретить где-то старость,
Вспомнить, где грешил с тобою.

Не обижайся на меня.
Быть может я чуть-чуть устала,
В депрессию немного впала.
А может вовсе всё зазря,
Любви ведь нет, твои слова.

И так стараюсь как могу.
Не провоцирую впустую,
Перешагнуть пытаюсь злую,
Как видно данную судьбу,
Я счастье лишь дарить хочу.

Проблемы. Вижу. Тупо жду.
А сколько ждать, никто не знает.
Отверженность так накаляет,
Опять в подушку я реву,
Стою как-будто на краю.

Отбой мой в десять. Ты не спишь.
Работы много, понимаю,
Через желания шагаю,
Притихла в койке словно мышь,
А ночью ты уже сопишь.

Всё это было у меня
В прошедшей жизни. Так печально,
И слёзы давят грудь мне камнем.
Как выжить лишь тебя любя,
Чтоб было это всё не зря?

Стрекотней заходятся цикады
Песней «Обещает счастье ночь».
Нет как нет уже дневной досады,
Только лишь идея «превозмочь».

В свои силы, чувствую, уж верю.
Типа «все проблемы по плечу».
Что любые мне открыты двери.
Воспарить-таки аж захочу!

Расцвели, гляжу, уже надежды.
Каждая без права умирать.
Чувствую, как сон смежает вежды,
И Морфею хочется внимать.

Я ему, глядишь, уже внимаю.
Снится мне про это и про то.
Списки, что с желаньями, сжимаю:
«Коль не все, хотя бы кое-что!»

Вновь не сплю. Заходятся цикады.
В утро превращается уж ночь.
Ну, а днем житухи баррикады,
И как стяг идея «превозмочь».

Леденящая жутко душу картина,
Словно бритва вид по глазам.
Зловещая даже квартира,
Боль в груди от реальности там.

Ветер гуляет в застенках уныло,
Обоев обрывки колышет и свист
Издает в пустые горла бутылок,
Гоняет по полу сор и очистки.

Запах гнили, зловонье и смрад,
Смердит протухшей едой и помойкой.
Вещи в кучу, отсутствует шкаф,
Матрасы лежат на полу, типа – койки.

В углу комнатенки воняющей мерзко,
Да прямо на слое грязи, что на полу.
Двое из страны под названием – детство,
Мальчишка и девочка играют в игру.

Парнишке годков не больше семи,
Девчонке лет десять не больше никак.
В потрепанной, старой одежде они,
Играют газеткой, больше нечем играть.

На кухне мат-перемат, звон бутылок,
Пьянь голосит и смеется так громко,
Что в жилах кровь от этого стынет,
Вздрогнули дети, им страшно и больно.

История простая и банальна донельзя,
Но тем еще сильней трепещет душу.
Была когда-то образцовая, хорошая семья,
Не выстояв ударов жизни, скатились с кручи.

Муж, был образцовый инженер на агро-
И чего-то там большом в стране заводе.
Но ведь семья и денег больше надо,
Он в бизнес кинулся, торговли вроде.

Жена трудилась продавцом,
В отделе хлебобулочных изделий.
Гордилась мужем и отцом,
Да и сама была при деле.

И я скажу вам, жили даже хорошо,
По меркам нашим если посмотреть.
С икрой бывал на завтрак бутерброд,
Могли и в Турцию семьей лететь.

Но после, что-то вдруг пошло не так,
Тут кризис наступил в стране огромной.
И бизнес встал, пора кредиты брать,
Икра сменилась кашей пшенной.

И прогорел в итоге бизнесмен,
Имущество, заложенное в банки,
Решением суда досталось тем,
Кто дал кредиты. Все забрали.

Да ну, не повод это сильно горевать,
Осталась бабушкина двушка,
А значит, есть, где жить да поживать,
Найти работу только нужно.

И вот на стройке он, кирпич таскает,
Лопатой месит он раствор.
Короче, там подсобит, тут помогает,
Работает как лошадь на измор.

И в один денек прекрасный,
Когда светило солнце ярко.
Момент произошел опасный
И по ноге прошлась болгарка.

Кровь алыми струями на песок,
От боли потерял сознанье.
Крик бригадира, сирены голосок,
В больницу увезли в страданьях.

Десятки операций, сотни швов,
Нога на месте, но что мочало.
Искал работу дядя вновь,
Но от инвалида толку мало.

На операции ему продали все что можно,
Жена крутилась, как могла.
И продавцом, полы в больнице мыла ночью,
Пыталась выживать семья.

Муж впал в депрессию, в тоску, уныл,
Не видел выхода, решений,
И руки опустив, он просто водку пил,
Рыдал, соплями мазал и просил прощенья.

Ну что тут скажешь? Это жесть,
Таких семей да сотнями у нас.
Пытался дядя даже в петлю влезть,
Но веревка та оборвалась.

Жену его уволили с работы,
Хотя и на колени с просьбой встала.
Неся в семью уют, заботу,
Она конечно сильно уставала.

Потому и забывалась возле кассы,
Грубила покупателям порой.
И понеслись сплошные недостачи,
И жалобы начальнику рекой.

Жена конечно тоже водку стала пить.
Зачем искать работу, что-то делать?
Ведь муж, почти без ног, сидит,
Одна лишь водка душу греет.

Теперь о самых пострадавших – детях,
Они ни в чем не виноваты.
В слезах, голодные, в старье одеты,
Бухают день и ночь их мама с папой.

Девчонка бегала за мать работать,
В больнице драила полы.
За это перепадало детям что-то,
Из простенькой, но все ж еды.

Парнишка бегал по двору до ночи,
Гонял с ребятами он мяч.
И всем двором пытались им помочь,
Но дома ждал все тот же срач.

Кричали пьяными устами на детей,
Дышали в лица белоснежные зловонью.
Руками били, делая им все страшней,
И сердце детское питалось болью.

Не буду больше втягивать вас в грусть,
Ложа на души отпечатки боли.
Закончу все страданья тут,
И позитив добавить я позволю.

Штриховка серого дождя
И сильный, грозный ветер.
Обычная погода сентября,
И темный, поздний вечер.

В дверь постучали алкашам,
Детишки, испугавшись, отбежали.
Отец, допив вина: «Кто там?
Идите на фиг вас не ждали!

Стук посильней, как гром летит
В пустой квартире слышно эхо.
И голос стариковский говорит:
«Откройте, это дед приехал».

Жена метнулась, словно хорь,
Открыла дверь, шатаясь.
И дед увидел эту боль,
Он охал, за седину хватаясь.

И был коротким разговор,
Досталось опустившим руки.
И зачитал слова как приговор
Дед, всех в деревню на поруки.

С утра вокзальный шум и гам,
Их провожал в деревню.
Их исправленья путь там ждал,
И радость жизни детям.

Прошло немного и не мало,
Отец работает в колхозе.
Он инженер чего-то там по агро,
Жена его в работе тоже.

Детишки светятся от счастья,
Улыбки озаряют лица.
Спасибо деду, что в ненастье,
Он смог так кстати появится.

Родители не пьют совсем, забыли зло,
С детишками проводят время.
Царит в семье покой, уют, добро,
Любовь всех охраняет, греет.

И вот я подведу сейчас итог,
И вот что вам скажу я люди,
Не будьте, как бездушный скот,
Людьми и человеками вы будьте!

Не проходите мимо тех, кто в яме,
И не махайте грозною рукой.
Вы помогайте им делами, не словами,
Слова без дела как на рану соль.

Старайтесь помогать, чем можно,
Тянуть пытаться из болота.
Добиться результата можно точно,
Да будет вам награда не людей, а Бога.

Сумерек сгустился,
Ночка впереди,
День с Землёй простился...
Милый мой, приди!

Сердце заскучало
С мыслью о тебе.
Жду я у причала-
Где ты, счастье, где?

Не браню, не хаю,
За прошлое прощу.
По тебе страдаю,
Мест не нахожу.

Постелю скатёрку
И украшу стол.
Побалуй-ка бабёнку,
Не будь со мною зол.

Две подушки с пухом,
С периной ждут тебя
Приди, шепни на ухо,
Раздразни меня!

Не кричу от страсти,
Сдерживаю пыл.
Сдам тебе все власти,
Коли не остыл.

Сумрак спит с рекою,
Ночь пришла во власть.
Звёздочки с Луною
Ей дарили сласть.

Проклятый дождь! Заколебал он, ей же ей,
Пугать Вселенную своим memento mori!
Беда пустячная - продукт моих затей
Бурлит в могильной тишине лабораторий.

Как человечество не выварило злость
В казане ржавом диктатур и демократий,
Так я ему в последний раз не брошу кость.
Враги придут - я не посмею проиграть им.

А впрочем, что теперь? Я в точности Иван,
Родства не помнящий, но знающий фактуру.
И от того не хорошо ни мне, ни Вам,
Но так распятие и прёт на арматуру.

Лицо начищено почти что добела -
Так этот мир со смертью каждого знакомит.
Мне наплевать на королевские тела -
Пожар ментальных революций их не вспомнит.

Я перевёрнут, словно крестик сатаны.
Я передёрнут, словно факт общеизвестный.
Я перебит как в споре, как в огне войны,
Как вор в законе - и неправедный, и честный.

Я - чёрный кот, что сам гуляет по себе.
Я - свист судьбы в старинном доме богатея.
Я - демон в рубище, я - злыдень на дыбе,
Но век ваш кончился! Дерзай, моя затея!