Балалайка, балалайка, Я в тебя влюбленная, Потому что ты родная, Русская, народная!
про балалайку.
Автор: Народ
7
Дата: 29/02/2016
№ 59115
Ты возьми - ка, зайка
Ты возьми - ка, зайка, В лапки балалайку! В круг скорее выходи, Плясовую заводи! -
Как все начали плясать И платочками махать - И баран с козой, И мышонок удалой!
Каждый пел и веселился, То - то праздник получился!
про балалайку.
Автор: Народ
4
Дата: 07/08/2015
№ 60453
Возьму я в руки балалайку
А мне досталась по наследству Простая русская душа, И от тоски я знаю средство, Когда нет денег ни шиша,
Возьму я в руки балалайку, Спою вам песню от души... Вдруг прибежит подружек стайка! Теперь все средства хороши:
Мы веселимся и играем, Расскажем много анекдотов, И вновь о будущем мечтаем, И ждём случайных поворотов,
Когда судьба изменит план, Вдруг станет жизнь твоя прекрасней, Иль вновь завяжется роман... Иль труд твой - вовсе не напрасный!
Возьмите в руки балалайку! И спойте просто и легко. Друзей по жизни не теряйте, Судьба ведёт нас далеко...
Что ценим мы? Что нам дороже? К чему стремимся на Пути? Не стану я уже моложе, Всё прошлое ведь позади.
Но я не стану горько плакать! К чему ненужные слова? Я пироги возьмусь состряпать, И вот уж комната полна
Друзей, подруг каких-то новых С улыбкой, с дружеским лицом, Со мной дружить всегда готовых... Спасибо матери с отцом
За то, что русскою растили, Творили добрые дела, За то, что петь всегда любили... И вот, жива душа моя!
Жива простой и доброй былью, И чудесами жизнь полна, И чувства дружбы не остыли. Нахлынула сейчас волна
Воспоминаний о былом: Так дорог был мне отчий дом...
про балалайку.
Автор: Дюльгер Т.
3
Дата: 23/08/2015
№ 94108
Три струны всего, трям-трям.
Три струны всего, трям-трям. Инструмент известен нам. Балалайку я возьму, Плясовую заведу.
про балалайку.
Автор: Народ
3
Дата: 21/09/2016
№ 95546
Балалайка заиграла
Балалайка заиграла, Ноги в пляс пускаются, А нахалы на вечорку К нам не допускаются!
про балалайку.
Автор: Народ
2
Дата: 08/10/2016
№ 101428
Три струны, играет звонко
Три струны, играет звонко Инструмент тот — «треуголка». Поскорее узнавай-ка, Что же это?
про балалайку.
Автор: (Балалайка)
2
Дата: 16/12/2016
№ 103347
Балалайку полюбила
Балалайку полюбила И про милого забыла. Целый день по струнам бью, Больше всех её люблю!
про балалайку.
Автор: Народ
2
Дата: 08/01/2017
№ 374
Азбука маленького россиянина
А АНГАРА
Сибирская Красавица-река, Родная дочь Байкала-старика. Средь гор тайги Бежит всех птиц быстрее, Чтоб встретиться С могучим Енисеем.
Б БЕРЁЗА
Белоствольная берёза – Символ Родины моей. Нету деревца другого Сердцу русскому милей.
Изумрудная весною, А зимою – в серебре, Машет веткой золотою Всем детишкам в сентябре.
Каждый листик, как сердечко, Полюбуйся, погляди. У родимого крылечка Ты берёзку посади.
БОРОДИНО
Под селом Бородино Бой гремел давным-давно. Генерал-герой Кутузов Планы все сорвал французов. Сломлен был Наполеон, А потом и выгнан вон.
День 8 сентября – Славный день календаря. Бородинское сраженье – Всем врагам на устрашенье, Чтобы знали наперёд – Враг в Россию не пройдёт!
БЛИНЫ
Если есть сковорода, Будет русский сыт всегда: Жарким солнышком весны Зашкварчат на ней блины.
Пышные, румяные, Пламенно-огняные. С ободочком-корочкой, С мёдом ешь, с икорочкой.
В ВАЛЕНКИ
Для больших и маленьких Есть обувка – валенки. Чтоб по снегу мы гуляли, Их из шерсти нам сваляли.
Не страшны теперь угрозы И сибирского мороза. Он пускай себе трещит, Войлок ноги защитит.
Русский валяный сапог Победить века все смог. У него есть свой музей – Сам сходи, своди друзей.
(Музей Валенка в Москве. )
ВРАГИ
Враги нам не те, Что на нас непохожи Разрезом их глаз Или цветом их кожи.
И враг нам не тот, Чей не знаем язык, Кто богу другому Молиться привык.
Нам враг – кто обманом Иль силой готов Наделать из русских Покорных рабов. Кто хочет придти, Чтоб не строить-пахать, А земли чужие Задаром отнять.
А есть и враги, Что злодеев всех хуже – Наркотиком гадким Калечат нам души. Те жалости, совести Капли не зная, Российскую юность В цвету убивают.
Закроем Россию От них на запор, И будем готовы Дать жёсткий отпор!
ВЫБОРЫ
Нет в жизни страны Важнее момента, Чем выборы Думы И Президента.
Каждому нужно, Всё взвесив, решить, Кому управленье Страной поручить.
«Просеять сквозь сито» Всех кандидатов, И лучшим из лучших Доверить мандаты.
Д ДРУГ
Он тебе по крови Вовсе не родной, Но всегда и всюду Вместе он с тобой.
Станет если грустно Иль сразит недуг, Шуткою поможет И поддержит друг.
Ты ему откроешь Свой секрет без страха – Верность и доверие Не потерпят краха.
Без него на свете – Словно как без рук. Ты цени, что рядом, Есть надёжный друг.
Ж ЖАВОРОНОК
Над родной сторонкою Жаворонки звонкие… На крылах своих весну Принесли они в страну.
Резво носятся кругами Над российскими лугами, Напевая нам с тобой, Как чудесен край родной.
Если рано ты встаёшь, Первым самым в класс идёшь, Спать подольше нет мечты, Значит, жаворонок ты.
З ЗАКОН
Нет без колокола звона, Нет порядка без закона. Это правила для всех, Чтоб в делах был лишь успех. Чтоб хозяйствовать умело, Чтоб здоров народ был, целым, Чтобы прямо шли, не криво, По труду и справедливо Чтоб ценился в дело вклад, А в стране был мир и лад.
И ИНАУГУРАЦИЯ
Ина-угу-рация-!!! Должен разобраться я! Что за слово странное - Явно иностранное. Глянул я в словарь – и вот Всё на место враз встаёт.
Ина-угу-рация – Вроде коронации! Вид особый торжества, Где вновь избранный глава Под российским флагом Текст прочтёт Присяги, После в должность вступит он, Как то требует Закон.
Вот традиция какая Крепнет, ярче расцветая. Судьбоносный день такой Отмечают всей страной. Президента веря слову, Ждёт Россия день свой новый.
М МАТРЁШКА
Покорил весь Божий мир Самый русский сувенир. И в полметра, и с ладошку, Кукла яркая – Матрёшка.
Наша кукла непростая, Наша кукла – составная. Ловко прячутся друг в дружке Деревянные подружки.
Раскрывай и посмотри, Сколько спряталось внутри.
МЕДВЕДЬ
Он хозяин леса строгий, Кабинет его в берлоге. Среди хищников-зверей Всех он больше и сильней.
Он Топтыгин, он и Мишка На страницах в детских книжках, Он и в сказочных лесах, И в картинках на гербах.
Грозным рыком наделён, Символ русской мощи он. Пусть медлителен на вид, Всех врагов он победит.
Всем совет: не лезь в берлогу, Медвежат-детей не трогай! Будьте добрыми, соседи, – Не страшны тогда медведи.
МИР
Как растенья в дни весны, Мир цветёт весь без войны. Всё растёт под мирным небом: От детишек и до хлеба.
И от мирного труда Ввысь стремятся города, Хорошеют дружно сёла, Счастлив весь народ весёлый.
Жизнь спокойна круглый год, Нет голодных, нет сирот. Спится сладко на подушке, Коль молчат ночами пушки.
Только знай, мир очень хрупкий, Как хрустальные скорлупки! Чтобы войнам не бывать, Мир нам нужно защищать!
Н НАРОД
Любая на свете Нашем страна Народом своим лишь Богата, сильна.
Частичка народа – Каждый из вас, Частица побольше – Весёлый ваш класс.
О ОТЧИЗНА
Земля родная прадедов, И дедов, и отцов – Работников умелых, Заправских удальцов.
Земля, что все хранили Надёжно от врагов, Чтоб вырастить свободными На ней своих сынов.
Святую землю предков Отчизною зовут, На ней уж внуки-правнуки, Любя её, живут.
Р РЕВОЛЮЦИЯ
Революции пылали На российской на земле, И царей они свергали, И меняли власть в Кремле.
Многим горе и страданья Измененья принесли, Много правых и неправых В землю русскую слегли.
А теперь тебя попросим: Подрастай и не забудь, Строя новое в России, Выбирай лишь мирный путь!
С СОЛОВЕЙ
Пташка-крошка средь ветвей Трели рассыпает. Это курский соловей, Все солиста знают.
Пусть одёжкой не павлин, Горло – золотое. В мире он такой один Славы удостоен.
У УХА
Наши предки суп любой Называли встарь ухой. И была у них уха Из гуся и петуха…
Время шло, года летели Реки рыбой все кишели, И рыбацкая уха Победила петуха.
Стерлядь, щука, караси – Суп-уха по всей Руси… Вот бурлит на костерках В задымлённых котелках.
И в печах кипит она – Так навариста, вкусна!.. Весь вздыхает мир честной: Вот бы нам ухи такой!
УШАНКА
Русский морозец, известно, силён, За уши щиплет, кусает. Шапка-ушанка – наш русский фасон – Уши и лоб защищает.
Тёплая шапка всем в холод нужна: Дедушке, папе и брату. Ну, а с кокардою станет она Зимнею формой солдата.
Ф ФЛАГ
Флаг России – триколор, Три полоски ловит взор. И у каждой новый цвет, А у цвета свой секрет.
Снизу красный – самый яркий, Цвет побед в сраженьях жарких, Русской кровью что добыты И народом не забыты.
В середине флага – синий, Словно Волга по равнине… Синеву родимых рек Любит русский человек.
Сверху, словно облака, Цвет снегов и молока. Чистый белый – мира цвет. Грязным войнам только – нет!
Х ХОРОВОД
Праздника весёлого Ждёт честной народ, Чтобы с песней русскою Встать всем в хоровод.
Из друзей, подружек Цепь живым венком, Что пойдёт-закружит Плавным ручейком.
Да, забава предков По сей день живёт, – Возле ёлки водим Все мы хоровод.
Ц ЦАРЬ
В государстве нашем встарь Правил властно, жёстко царь. Сам придумывал Указы, Не спросив народ ни разу, Хорошо от них иль нет, Мир несут иль тягость бед.
Безраздельный властелин, Русью правил он один. На престол не избирался – По родству короновался. Царь хороший – Русь цветёт, Царь плохой – Русь слёзы льёт.
Хорошо ли или плохо – Царства кончилась эпоха. Государства строй иной – За народ закон стеной. Всё теперь для человека – Так должно быть век от века!
Ч ЧАСТУШКИ
Мы – подружки-веселушки, Нас бойчее в школе нет. Очень любим петь частушки, Знаем сто один куплет.
Мы притопнем каблучком И платком помашем, Обо всех своих делах С шуткою расскажем.
Рифмы наши озорные, Искромётны, как огонь, Петь частушки помогает Балалайка иль гармонь.
Мы у бабушек учились, Как припевки сочинять, И теперь мы ими будем Всю Россию покорять.
Ш ШАЛЬ
Нежный пух свой козы дали, Руки женщин нити спряли. Замелькали бойко спицы – Шали вяжут мастерицы. Вяжут с самых давних пор, У снежинок взят узор.
Шаль воздушно-кружевная, Белоснежная, резная, Сквозь колечко струйкой льётся – Не застрянет, не порвётся! Знает Запад и Восток Оренбургский наш платок.
Надевай платок скорее, Он украсит и согреет, Словно маменька родная, Мягко, нежно приласкает. Так обновка хороша, В ней вся русская душа!
ШКОЛА
Школа, школа – дом второй, Мудрый, строгий и родной. Столько лет мы день за днём В стенах добрых проведём!
Школа, школа! По волнам В море знаний мчаться нам. Ты для нас – корабль большой, Парус детства над тобой.
Школа, школа! Круг друзей, С каждым годом всё тесней. С ними радость и беда, Не забыть их никогда!
Школа, школа! Глянец парт, В жизнь большую верный старт. Твой приветливый порог Есть начало всех дорог.
ШТАНДАРТ
Президента личный флаг, Власти высшей символ, знак. Триколор, но вид иной: Стяг квадратный, с бахромой, Герб России есть на нём, Древко длинное с копьём.
Место флага днём и ночью – Кабинет Кремля рабочий. Близнеца штандарт имеет, Над Кремлём тот важно реет, Видом гордым объявляет – Президент здесь пребывает.
У народа нет рояля, Белого на ножках, Но, зато, есть балалайка, С Тульскою гармошкой!
про балалайку.
Автор: Народ
1
Дата: 31/01/2017
№ 105388
Не пугайся огня
Не пугайся огня, Не ходи сторонкой, Ах, ревнуйте меня Только к струнам звонким.
Я весь свет обошел С песнею летучей, И сказать вам пришел Я на всякий случай:
По душе, может, вам Роль моей хозяйки? Я всю жизнь вам отдам, Кроме балалайки.
У подружки моей В струнах есть мечтания. Я хожу вместе с ней К милой на свидание.
про балалайку.
Автор: Народ
1
Дата: 01/02/2017
№ 107624
Шесть или семь струн у гитары
Шесть или семь струн у гитары, У балалайки только три. Щипково-струнными Зовутся и та, и эта, посмотри:
Чтобы струна вдруг зазвучала, Щипни её ты для начала.
про балалайку.
Автор: Народ
1
Дата: 27/02/2017
№ 528
Наши игрушки
Много игрушек В детском саду, Наши игрушки стоят на виду: Кот в сапогах, Длинноухие зайки, И барабан, и балалайки. Куклы нарядные в косах сидят, Куклы на зайцев и Мишек глядят. Мы наши игрушки не бьем, Не ломаем, Их у товарищей не отнимаем. Наши игрушки стоят на виду, – Все у нас общее В детском саду.
Не пугайся огня, Не ходи сторонкой, Ах, ревнуйте меня Только к струнам звонким. Я весь свет обошёл С песнею летучей, И сказать вам пришел Я на всякий случай: По душе, может, вам Роль моей хозяйки - Я всю жизнь вам отдам, Кроме балалайки. У подружки моей В струнах есть мечтания. Я хожу вместе с ней К милой на свидание. Играй, играй, балалаечка, Звезда висит над лесочком. Ах, балалаечка, балалаечка, балалаечка — России удивительная дочка!
Пора! устали кони наши, Уж солнца в небе нет давно; И в сельском домике мелькает сквозь окно Свеча. Там стол накрыт: на нем простых две чаши. Луна не вторится на пышном серебре; Но весело кипит вся дворня на дворе: Игра в веревку! Вот кричат: «Кузьму хватай-ка! Куда он суется, болван! » А между тем в толпе гудет губной варган, Бренчит лихая балалайка, И пляска… Но пора! Давно нас ждет хозяйка, Здоровая, с светлеющим лицом; Дадут ботвиньи нам с душистым огурцом, Иль холодец, лапшу, иль с желтым маслом кашу (В деревне лишних нет потреб), Иль белоснежную, с сметаной, простоквашу И черный благовонный хлеб!
Забрела на полчаса К нам позавтракать оса Ходят стулья ходуном Вся избушка — кверху дном!
На столе — столпотворенье, Кувыркается салат, Сыр, яичница, варенье... Над столом — как приведенье Скачет дедушкин халат! Под столом сидит семья: Мама, бабушка и я.
Папа с веником летает, Подметает потолок, Он летает и мечтает Выгнать гостью за порог.
А она жужжит под носом И над ухом, и везде — В башмаке, в кормушке с просом, В газированной воде,
В рукаве и сковородке, В балалайке и часах, У меня на подбородке И у дедушки в усах!
Вдруг настала тишина Звонкого звонче - Это вышел из окна Золотистый пончик! Он-с вареньем, Он-с изюмом, С нашим визгом, Криком, шумом! Это-пончик с лапками, С крылышками сладкими. У такого пончика - Жало с острым кончиком!
Он теперь жужжит на клёне, Изгибается в поклоне, Извиняется оттуда, Что расколота посуда, Что из этой заварушки Не вышло дружеской пирушки!
Снова мы первые дни человечества! Адам за Адамом Проходят толпой На праздник Байрама Словесной игрой. В лесах золотых Заратустры, Где зелень лесов златоуста! Это был первый день месяца Ая. Уснувшую речь не забыли мы В стране, где название месяца — Ай. И полночью Ай тихо светит с небес, Два слова, два Ая, Два голубя бились В окошко общей таинственной были… Алое падает, алое На древках с высоты. Мощный труд проходит, балуя Шагом взмах своей пяты. Трубачи идут в поход, Трубят трубам в рыжий рот. Городские очи радуя Золотым письмом полотен, То подымаясь, то падая, Труд проходит, беззаботен. Трубач, обвитый змеем Изогнутого рога! Веселым чародеям Широкая дорога! Несут виденье алое Вдоль улицы знаменщики, Воспряньте, все усталые! Долой, труда погонщики! Это день мирового Байрама. Поодаль, как будто у русской свободы на паперти, Ревнивой темницею заперты, Строгие грустные девы ислама. Черной чадрою закутаны, Освободителя ждут они. Кардаш, ружье на изготовку Руками взяв, несется вскачь, За ним летят на джигитовку Его товарищи удач. Их смуглые лица окутаны в шали, А груди в высокой броне из зарядов, Упрямые кони устало дышали Разбойничьей прелестью горных отрядов. Он скачет по роще, по камням и грязям, Сквозь ветер, сквозь чащу, упорный скакун, И ловкий наездник то падает наземь, То вновь вверх седла изваянья чугун. Так смуглые воины горных кочевий По-братски несутся, держась за нагайку, Под низкими сводами темных деревьев, Под рокот ружейный и гром балалайки.
Работникам стиха и прозы, на лето едущим в колхозы
Что пожелать вам,
Сэр Замятин
*
-
Ваш труд Заранее занятен. Критиковать вас Не берусь, Не нам Судить Занятье светское, Но просим Помнить, Славя Русь, Что Русь — уж десять лет! — Советская. Прошу
- Бориса Пильняка
*
В деревне Не забыть никак, Что скромный Русский простолюдин Не ест По воскресеньям Пудинг. Крестьянам В бритенькие губки Не суйте Зря Английской трубки. Не надобно Крестьянам Тож На плечи Пялить макинтош. Очередной Роман Растя, Деревню осмотрите заново, Чтобы не сделать Из крестьян Англосаксонского пейзана. Что пожелать Гладкову Ф. - Гладков романтик,
- а не Леф
*
, —
Прочесть, Что написал пока он, Так все колхозцы Пьют какао. Колхозца Серого И сирого Не надо Идеализировать. Фантазией Факты Пусть не засло- нятся. Всмотритесь, Творя Фантазии рьяные, — Не только Бывает
«пьяное солнце»
*
,
Но… И крестьяне бывают пьяные.
Никулину
*
—
- рассказов триста! Но — Не сюжетьтесь авантюрами, Колхозные авантюристы Пусть не в роман идут, А в тюрьмы. Не частушить весело -
Попрошу Доронина
*
,
Чтобы не было Село В рифмах проворонено. Нам Деревню Не смешной, С-е-р-и-о-з-н-о-й дай-ка, Чтобы не была Сплошной Красной балалайкой.
Вам, Третьяков
*
,
- заданье тоньше, Вы — Убежденный фельетонщик. Нутром к земле! Прижмитесь к бурой! И так Зафельетоньте здорово, Чтобы любая Автодура Вошла бы В лоно автодорово. А в общем, Писать вам За томом том, Товарищи, Вам Благодарна и рада, Будто платком, Газетным листом Машет Вослед «Комсомольская правда». 1928 г.
«В сем христианнейшем из миров Поэты — жиды. » (Марина Цветаева)
В душном трамвае — тряска и жар, как в танке, — В давке, после полудня, вблизи Таганки, В гвалте таком, что сознание затмевалось, Ехала пара, которая целовалась. Были они горбоносы, бледны, костлявы, Как искони бывают Мотлы и Хавы, Вечно гонимы, бездомны, нищи, всемирны — Семя семитское, проклятое семижды.
В разных концах трамвая шипели хором: «Ишь ведь жиды! Плодятся, иудин корень! Ишь ведь две спирохеты — смотреть противно. Мало их давят — сосутся демонстративно! ». Что вы хотите в нашем Гиперборее - Крепче целуйтесь, милые! Мы — евреи! Сколько нас давят — а все не достигли цели. Как ни сживали со света, а мы все целы. Как ни топтали, как не тянули жилы, Что не творили с нами — а мы все живы. Свечи горят в семисвечном нашем шандале! Нашему Бродскому Нобелевскую дали!
Радуйся, радуйся, грейся убогой лаской, О мой народ богоизбранный — вечный лакмус! Празднуй, сметая в ладонь последние крохи. Мы — индикаторы свинства любой эпохи. Как наши скрипки плачут в тоске предсмертной! Каждая гадина нас выбирает жертвой Газа, погрома ли, проволоки колючей — Ибо мы всех беззащитней — и всех живучей!
Участь избранника — травля, как ни печально. Нам же она предназначена изначально: В этой стране, где телами друг друга греем, Быть человеком — значит уже евреем. А уж кому не дано — хоть кричи, хоть сдохни, — Тот поступает с досады в черные сотни: Видишь, рычит, рыгает, с ломиком ходит — Хочется быть евреем, а не выходит.
Знаю, мое обращение против правил, Ибо известно, что я не апостол Павел, Но, не дождавшись совета, — право поэта, — Я — таки да! — себе позволяю это, Ибо во дни сокрушенья и поношенья Нам не дано ни надежды, ни утешенья.
Вот моя Родина — Медной горы хозяйка. Банда, баланда, блядь, балалайка, лайка. То-то до гроба помню твою закалку, То-то люблю тебя, как собака палку! Крепче целуйтесь, ребята! Хава нагила! Наша кругом Отчизна. Наша могила. Дышишь, пока целуешь уста и руки Саре своей, Эсфири, Юдифи, Руфи.
Вот он, мой символ веры, двигавшей годы, Тоненький стебель последней моей опоры, Мой стебелек прозрачный, черноволосый, Девушка милая, ангел мой горбоносый.
…Мне рассказывали, что любимой мелодией лагерного начальства в Освенциме, мелодией, под которую отправляли на смерть очередную партию заключенных, была песенка «Тум-балалайка», которую обычно исполнял оркестр заключенных.
…«Неизвестный», увенчанный славою бренной! Удалец-молодец или горе-провидец-! И склоняют колени под гром барабанный Перед этой загадкою Главы Правительства! Над немыми могилами – воплем! – надгробья… Но порою надгробья – не суть, а подобья, Но порой вы не боль, а тщеславье храните – Золоченые буквы на черном граните!..
Все ли про то спето - Все ли навек – с болью - Слышишь, труба в гетто Мертвых зовет к бою! Пой же, труба, пой же, Пой о моей Польше, Пой о моей маме – Там, в выгребной яме!..
А купцы приезжают в Познань, Покупают меха и мыло… Подождите, пока не поздно, Не забудьте, как это было! Как нас черным огнем косило В той последней слепой атаке…
«Маки, маки на Монте-Коссино»,
[21]
Как мы падали в эти маки, А на ярмарке – все красиво, И шуршат то рубли, то марки… «Маки, маки на Монте-Коссино», Ах, как вы почернели, маки!
Но зовет труба в рукопашный, И приказывает – воюйте! Пой же, пой нам о самой страшной, Самой твердой в мире валюте!.. Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка, Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка, Тум-балалайка, шпил балалайка, Рвется и плачет сердце мое! Помнишь, как шел ошалелый паяц Перед шеренгой на Аппельплац, Тум-балалайка, шпил балалайка, В газовой камере – мертвые в пляс…
А вот еще: В мазурочке То шагом, то ползком, Отправились два «урочка»! В поход за «языком»! В мазурочке, в мазурочке Нафабрены усы, Затикали в подсумочке Трофейные часы! Мы пьем, гуляем в Познани Три ночи и три дня… Ушел он неопознанный, Засек патруль меня! Ой, зори бирюзовые, Закаты – анилин! Пошли мои кирзовые На город на Берлин! Грома гремят басовые На линии огня, Идут мои кирзовые, Да только без меня!.. Там у речной излучины Зеленая кровать, Где спит солдат обученный, Обстрелянный, обученный Стрелять и убивать! Среди пути прохожего – Последний мой постой, Лишь нету, как положено, Дощечки со звездой.
Ты не печалься, мама родная, Ты спи спокойно, почивай, Прости-прощай разведка ротная, Товарищ Сталин, прощавай! Ты не кручинься, мама родная, Как говорят, судьба слепа, И может статься, что народная Не зарастет ко мне тропа…
А еще: Где бродили по зоне КаЭРы
[22]
, Где под снегом искали гнилые коренья, Перед этой землей – никакие Премьеры, Подтянувши штаны, не преклонят колени! Над сибирской Окою, над Камой, над Обью, Ни венков, ни знамен не положат к надгробью! Лишь, как вечный огонь, как нетленная слава – Штабеля! Штабеля! Штабеля лесосплава!
Позже, друзья, позже, Кончим навек с болью, Пой же, труба, пой же! Пой, и зови к бою! Медною всей плотью Пой про мою Потьму! Пой о моем брате – Там в Ледяной Пади!..
Ах, как зовет эта горькая медь Встать, чтобы драться, встать, чтобы сметь! Тум – балалайка, шпил балалайка, Песня, с которой шли мы на смерть! Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка, Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка, Тум-балалайка, шпил балалайка, Рвется и плачет сердце мое!
К читателям Не для славы — Для забавы - Я пишу! Одобренья И сужденья - Не прошу! Пусть кто хочет, Тот хохочет, - Я и рад; А развратен, Неприятен — - Пусть бранят. Кто ж иное Здесь за злое - Хочет принимать, Кто разносит И доносит, — Тот ……….
Глава первая «Мой дядя — человек сердитый, И тьму я браней претерплю, Но если говорить открыто; Его немного я люблю! Он — чёрт, когда разгорячится, Дрожит, как пустится кричать, Но жар в минуту охладится — И тих мой дядюшка опять. Зато какая же мне скука. Весь день при нём в гостиной быть, Какая тягостная мука Лишь о походах говорить,
Супруге строить комплименты, Платочки с полу поднимать. Хвалить ей чепчики и ленты, Детей в колясочке катать, Точить им сказочки да лясы, Водить в саду в день раза три И строить разные гримасы, Бормо- ча: «Чёрт вас побери! » — Так, растянувшись на телеге, Студент московский размышлял, Когда в ночном на ней побеге Он к дяде в Питер поскакал.
Студенты всех земель и кра- ев! Он ваш товарищ и мой друг: Его фамилья Полежаев, А дальше… эх, друзья, не вдруг! Я парень и без вас болтливый, Лишь только б вас не усыпить, А то внимайте терпеливо: Я рад весь век свой говорить! Быть может, в Пензе городишка Несноснее Саранска нет — Под ним есть малое селишко, И там мой друг увидел свет…
Нельзя сказать, чтобы богато Иль бедно жил его отец, Но всё довольно таровато, Чтоб промотаться наконец. Но это прочь!.. Отцу быть можно Таким, сяким и рассяким; Нам говорить о сыне до- лжно: Посмотрим, вышел он каким. Как быстро с гор весенни воды В долины злачные текут, Так пусть в рассказе нашем годы Его младенчества пройдут.
Пропустим также, что родитель Его до крайности любил И первый Сашеньки учитель Лакей из дворни его был. Пропустим, что сей ментор славный Был и в французском Соломон И что дитя болтал исправно Весь сквернословья лексикон. Пропустим, что на балалайке В шесть лет он «барыню» играл И что в похабствах, бабках, свайке Он кучерам не уступал.
Вот Саше десять дет пробило, И начал папенька судить, Что не весьма бы худо было Его другому поучить. Бич хлопнул! Тройка быстрых ко- ней! В Москву и день и ночь летит, И у француза в пансионе Шалун за книгою сидит. Я думаю, что всем известно, Что значит модный пансион. Итак, немногим будет лестно Узнать, чему учился он.
Должно быть, кой-чему учился Иль выучил хоть на алтын, Когда достойным учинился Носить студента знатный чин! О родины прямых студентов — Гёттинген, Вильно и Оксфо- рд! У вас не может брать патентов Дурак, алтынник или скот; У вас не может колокольный Звонарь на лекции сидеть, Вертеться в шляпе треугольной! И шпагу при бедре иметь.
У вас не вздумает мальчишка Шипеть, надувшись: «Я студент! » Вы судите: пусть он князишка, Да в нём ума ни капли нет! У вас студент есть муж почтенный, И не паршивый, не сопляк, Не полузнайка просвещенный И не с червонцами дурак! У вас таланты в уваженье, А не поклоны в трёх верстах; У вас заслугам награжденье, А не приветствиям в сенях!
Не ректор духом вашим правит — Природный ум вам кажет путь, И он вам честь и чин доставит, А не «нельзя ли как-нибудь! » Но ты, козлиными брадами Лишь пресловутая земля, Умы гнетущая цепями, Отчизна глупая моя! Когда тебе настанет время Очнуться в дикости своей, Когда ты свергнешь с себя бремя Своих презренных палачей -
Но что я-. Где-. Куда сокрылся Вниманья нашего предмет-. Ах, господа, как я забылся: Я сам и русский и студент… Но это прочь… Вот в вицмундире, Держа в руках большой стакан, Сидит с красотками в трактире Какой-то чёрненький буян. Веселье наглое играет В его закатистых глазах, И сквернословие летает На пылких юноши устах…
Кричит… Пунш плещет, брызжет пиво; Графины, рюмки дребезжат! И вкруг гуляки молчаливо Рои трактирщиков стоят… Махнул — и бубны зазвучали, Как гром по тучам прокатил, И крик цыганской «Чёрной шали» Трактира своды огласил; И дикий вопль и восклицанья Согласны с пылкою душой, И пал студент в очарованье На перси девы молодой.
Кто ж сей во славе буйной зримый, Младой роскошный эпикур, Царицей Пафоса любимый, Средь нимф увенчанный Амур - Друзья, никак не может статься, Чтоб всякий вдруг не отгадал, И мне пришлось бы извиняться, Зачем я прежде не сказал. Ах, миг счастливый, быстротечный Волшебных, юношеских лет! Блажен, кто в радости беспечной Тебя сорвал, как вешний цвет.
Блажен, кто слёз ручей горючий Рукой Анюты утирал; Блажен, кто жизни путь колючий Вином отрадным поливал. Пусть смотрит Гераклит унылый С улыбкой жалкой на тебя, Но ты блажен, о друг мой милый, Забыв в веселье сам себя. Отринем, свергнем с себя бремя Старинных умственных цепей, Которых гибельное время Ещё щадит до наших дней.
Хорош философ был Сенека, Ещё умней — Платон мудрец, Но через два или три века Они ей-ей не образец. И в тех и в новых шарлатанах Лишь скарб нелепостей одних, Да и весь свет наш на обманах Или духовных, иль мирских. ... . ... . ... . ... .
Но, полно, я заговорился, А как мой Саша пировать С... в трактире научился, Я и забыл вам рассказать. Не знаю я, или природный Умишка маленький в нём был, Иль пансион учёно-модный Его лозами поселил; Но лишь учась тому, другому, Он кое-что перенимал И, слов не тратя по пустому, Кой в чём довольно успевал:
Мог изъясняться по-французски И по-немецки лепетать, А что касается по-русски, То даже рифмы стал кропать. Хоть математике учиться Охоты вовсе не имел, Но поколоться, порубиться С лихим гусаром не робел. Он знал науки и другие, Но это более любил… Ну, ведь нельзя ж, друзья драгие, Сказать, чтоб он невежда был!
Притом же, правду-матку молвить, Умён — не то, что научён: Иной куда горазд как спорить — Переучён, а не умён! По-моему, семинариста Хоть разучи бог знает как, Строка в строку евангелиста Прочтёт на память — а дурак. Я для того здесь об учёных И умных начал рассуждать, Что мне не хочется об оных И об науках толковать.
Итак, ни слова об науках… Черты характера его: Свобода в мыслях и поступках, Не знать судьёю никого, Ни подчинённости трусливой, Ни лицемерия ханжей, А жажда вольности строптивой И необузданность страстей! Судить решительно и смело Умом своим о всех вещах И тлеть враждой закоренелой К мохнатым шельмам в хомутах!
Он их терпеть не мог до смерти, И в метафизику его Никто: ни ангелы, ни черти, Ни обе книги, ничего Ни так, ни эдак не входили, И как учёный муж Платон Его с Сократом ни учили, Чтобы бессмертью верил он, Он ничему тому не верит: «Всё это сказки», — говорит, Своим аршином бога мерит И в церковь гро- ша не дарит.
Я для того распространяюсь О столь божественных вещах, Что Сашу выказать стараюсь, Как голого, во всех частях; Чтоб знали все его как должно, С сторон: хорошей и худой, Да и, клянусь, ей-ей неложно Он скажет сам, что он такой. Конечно, многим не по вкусу Такой безбожный сорванец, Хоть и не верит он Исусу, А право, добрый молодец!
Вот всё, чему он научился — Свидетель — университет! Хотя б сам Рафаэль трудился — Не лучше б снял с него портрет. Теперь, какими же судьба- ми, Меня вы спросите опять, Сидит в трактире он с ……. - Извольте слушать и молчать. Рождённый пылким от природы, Недолго был он средь оков: Искал он буйственной свободы — И стал свободен, был таков.
Как вихрь иль конь мятежный в поле Летит, в свирепости своей, Так в первый раз его на воле Узрел я в пламени страстей. Не вы — театры, маскерады, Не дам московских лучший цвет, Не петиметры, не наряды — Кипящих дум его предмет. Нет, не таких мой Саша правил: Он не был отроду бонтон, И не туда совсем направил Полёт орлиный, быстрый он.
Туда, где шумное веселье В роях неистовых кипит, Отколь все света принужденья И скромность ложная бежит; Туда, где Бахус полупьяный Об руку с Момусом сидит И с сладострастною Дианой, Разнежась, юноша шалит; Туда, туда всегда стремились Все мысли друга моего, И Вакх и Момус веселились, Приняв в товарищи его.
В его пирах не проливались Ни Дон, ни Рейн и ни Ямай, Но сильно, сильно разливались Иль пунш, иль грозный сиволдай. Ах, время, времечко лихое! Тебя опять не наживу, Когда, бывало, с Сашей двое Вверх дном мы ставили Москву! Пока я жив на свете буду, В каких бы ни был я местах, Нет, никогда не позабуду О наших буйственных делах.
Деру «завесу тёмной нощи» С прошедших, милых сердцу дней И вижу: в Марьиной мы роще Блистаем славою своей! Фуражки, взоры и походка — Всё дышит жизнью и поёт; Табак, ерофа, пиво, водка Разит, и пышет, и несёт… Идём, качаясь величаво, — И все дорогу нам дают, А девки влево и направо От нас со трепетом бегут.
Идём… и горе тебе, дерзкий, Взглянувший искоса на нас! «Молчать, — кричим, насупясь зверски, — Иль выбьем потрохи тотчас! » Толпа ………… иль дев стыдливых Попалась в давке тесной нам, Целуем, …………… смазливых И харкаем в глаза каргам. Кричим, поём, танцуем, свищем; Пусть дураки на нас глядят! Нам всё равно: хвалы не ищем, Пусть что угодно говорят!
Но вот… темнее и темнее. Народ разбрёлся по домам. «Извозчик! » — «Здесь, суда- рь! » — «Живее! Пошёл на Сретенку к ………. » — «Но, но! » И дрожки затрещали; Летим Москвой, летим — и вот К знакомым девкам прискакали, Запор сломали у ворот. Идём ……………. ругаясь, Врастяжку банты на штанах, И боязливо извиняясь, Нам светит ………. в сенях.
«Мне Танька, а тебе Анюта», — Скосившись, Саша говорит. Неоценимая минута, Тебя никто не изъяснит! Приап, Приам! … ………… Тебя достойный фимиам Твоими верными сынами Теперь вскурится к облакам О ……. мизогины! Вам слова два теперь скажу, Какой божественной картины Вам лёгкий абрис покажу!
Нет, нет! и абрис невозможно Такой картины начертать, Чтоб это чувствовать, то до- лжно Самим собою испытать. Но вот под гибкими перстами Поёт гитара контроданс И по-козлиному с …………. Прекрасный сочинился танц! Возись! Пунш плещет, брызжет пиво, Полштофы с рюмками летят, А колокольчик несонливый Уж бьёт заутренний набат…
Дым каждую туманил кровлю, Ползли ерыги к кабакам, Мохнатых полчища — на ловлю, И шайки нищих там и сям. Все те, которые в …………... Как мы, ночь в пьянстве провели, Покинув ………… постели Домой в пуху и пятнах шли. Прощайте ж, милые красотки! Теперь нам нечего зевать! Итак, допив остаток водки, Пошли домой мы с Сашей спать.
Ах, много, много мы шалили! Быть может, пошалим опять; И много, много старой были Друзьям найдётся рассказать Во славу университета. Как будто вижу я теперь Осаду нашу комитета: Вот Сашка мой стучится в дверь… «Кто ночью там шуметь изволит-» — Оттуда голос закричал. «Увидит тот, кто дверь отво- рит», — Сердито Саша отвечал.
Сказав, как вихорь устремился — И дверь низверглася с крючком, И, заревевши, покатился Лакей с железным фонарём. Се ты, о Сомов незабвенный! Твоею мощной пятернёй Гигант, в затылок пораженный, Слетел по лестнице крутой! Как лютый волк стремится Сашка На деву бледную одну, И распростёрлася Дуняшка, Облившись кровью, на полу.
Какое страшное смятенье, И дикий вопль, и крик, и рёв, И стон, И жалкое моленье Нещадно избиенных дев! Но вдруг огнями озарился Пространный комитета двор, И с кучерами появился Свирепых буфелей дозор. «Держи! » — повсюду крик раздался, И быстро бросились на нас, И бой ужасный завязался… О грозный день, о лютый час!
Капоты, шляпы и фуражки С героев буйственных летят, И — что я зрю- О небо! — Сашке Верёвкой руки уж крутят!.. «Моё cher! — кричит он, задыхаясь. — Сюда! Здесь всех не перебью! » Народ же, больше собираясь, На жертву кинулся свою. Ах, Сашка! Что с тобою будет - Тебя в рогатку закуют, И рой друзей тебя забудет… Нет, нет! Уж Калайдович тут!
Он тут! И нет тебе злодея! Твою верёвку он сорвал И, как медведь, всё свирепея, Во прах сех буфелей поклал. Одной своей телячьей шапки Уже вовек ты не узришь; А сам, безвреден после схватки, Опять за пуншем ты сидишь; Пируй теперь, мой Жданов милый, Твоя обида отмщена, И проясни свой лик унылый Стаканом пенного вина.
И ты, мой друг в тогдашни годы, Теперь — подлец и негодяй, Настрой-ка, Пузин, брат, аккорды, Возьми гитару и взыграй. Взыграй чувствительнее барда, Каврайский! Вот сивуха — пей! Прочь, прочь, Надеждин, от бильярда; Коль проиграл, так не жалей! А ты, наш чайный разливатель, О Кушенский, не отходи И, как порядка наблюдатель, За пиром радостным гляди!
Засядем дружеским собором За стол, уставленный вином, И звучным, громогласным хором Лихую песню запоём… Летите, грусти и печали, ... . Давно, давно мы не бывали В таком божественном кругу! Скачите ……………. припевая: Виват наш Саша удалец! А я, главу сию кончая, Скажу: «Ей-богу, молодец! »
Глава вторая Чуть освещаемый луною, Дремал в тумане Петербург, Когда с уныньем и тоскою Узрел верхи его мой друг. На облучке, спустивши ноги, В забытьи жалком он сидел И об оконченной дороге В сердечной думе сожалел, Стакан последний сиволдая Перед заставой осушил, И, из телеги вылезая, Он молчалив и смутен был.
Нева широкая струилась Близ постоялого двора, И недалёко серебрилось Изображение Петра. Всё было тихо; не спокойно В душе лишь Саши моего, И не смыкалися невольно Глаза потухшие его, Недавно буйного студента. С дымящимся от трубки ртом, Он, прислонясь у монумента, Стоял с потупленным челом.
«Увы, увы!.. часы веселья, Вы пролетели, будто сон! » Так в петербургском новоселье, Вздохнувши тяжко, молвил он: «Быть может, долго, молодые Красотки, мне вас не видать!.. ... . ... . ... . ... . ... . ... .
Прощайте, звонкие стаканы, И пунш, и мощный ерофей! Быть может, други мои пьяны Теперь пируют у …… И сны приятные осенят Глаза, сомкнутые вином, И яркие лучи осветят Их, упоённых крепким сном! Увы, увы, а я, несчастный, Я б проклял восходящий день!..» Умолк… и луч денницы ясной Рассеивал ночную тень.
Эх, Сашка! Как тебе не стыдно, Сробел, лихая голова! Ей-богу, слышать нам обидно Такие вздорные слова. Когда ты был такою бабой - Когда так трусил и тужил - Как мальчик глупенький и слабый При виде розог приуныл. Что ты в Москве накуролесил И гол остался, как сокол, — Так и раскис и нос повесил… Пошёл, брат, к дядюшке, пошёл!..
И что ж, друзья-. Ведь справедливо Он дядю чёртом называл: Ведь как же тот красноречиво Его сначала отщелка- л! Такую задал передрягу, Такую песенку отпел, Так отприветствовал беднягу, Что тот лишь слушал да потел; Потом всё тише, да смирнее, Потом не стал уж и кричать, Потом все ласковей, добрее, Потом и Сашей начал звать.
А Сашка тут и распустился, И чувствует, что виноват, Раскаялся — и прослезился. А дядя-. Боже мой, как рад! Повесу грязного обмыли, Сейчас белья ему, сапог, И с головы принарядили, Как лучше быть нельзя, до ног. Повеселиться там нисколько Никак не думав, не гадав, Пирует Сашка мой и только Опять в кругу своих забав!
Где вид московского гуляки - Куда девался пухлый лик - В англо-кургузом модном фраке, В отличной шляпе эласти- к, В красивом бархатном жилете, Мой Сашка тот же, да не тот. И вот, сбоченясь, на проспекте Он с миной важною идёт. Червонцы светлы, драгоценны, И на театры в первый ряд Билет на креслы ежедневный В кармане брюк его лежат!
С какою миною кичливой На прочих франтов он глядит, Какой улыбкою спесивой И дам и барышень дарит! С какой приятностью играет И машет хлыстиком своим, И как искусно задевает Под ножки девушкам он им; Какой бонтон в осанке, взорах, Какую важность возымел И вот на ухарских рессорах В театр, разлегшись, полетел.
Вошёл. С небрежностью лакею Билет, сморкаясь, показал И, изогнувши важно шею, Глазами ложи пробежал. Взгремела Фрейшица музы- ка; Гром плесков залу огласил, И всяк от мала до велика И упоён и тронут был. Что ж Саша- С видом пресыщенья Разлегшись в креслах, он сидел, И лишь с улыбкой сожаленья В четыре стороны глядел.
Напрасно fora все кричали; Он свой выдерживал bonton, И в самом действия начале Спокойно пунш пить вышел он; Напрасно, милая Дюрова, Твой голос всех обворожал; Он не расслышал ни полслова Но только …… увидал. Напрасно, Антонин воздушный Ты резал воздух, как зефир, Для тону Саше будет скучно, Хотя б растешил ты весь мир.
Да и нельзя же в самом деле… Смотрите, он в каком кругу! Народ не тот здесь, что в …… Всё видишь ленту иль звезду! И, шутки в сторону откинуть, — С ним рядом первая ведь знать; Итак, пристойно ль рот разинуть, Степного Фоку тут играть - Так, раз и твёрдо рассудивши, Всегда мой Сашка поступал, И всякий раз, в театре бывши, Роль полусонного играл.
Но как же был зато он скромен Во всех поступках и словах, И полутихо-нежно-томен При зорких дяденьки глазах. С каким терпеньем и почтеньем Его он слушал по часам, С каким, о смех! благоговеньем Ходил с ним вместе по церквам; По Летнему ль гуляет саду — Не свищет песенки, небойсь, Хоть будь красотка — ни полвзгляду Не кинет прямо или вкось.
С какою пылкостью восторга Хвалил он дядины мечты, Доказывал премудрость бога, Вникал в природы красоты, С каким он жаром удивлялся Наполеонову уму И как делами восхищался Моро, и Нея, и Даву; Ругал всех русских без разбора И в Эрмитаже от картин Не отводил ни рта, ни взора, О плут! о шельма, сукин сын!
И потакал, и лицемерил, И льстил бессовестно, и врал! А честный дядя всему верил И шельме денежки давал… Бывало, только он с Мильонной, А дядя: «Где, дружочек, был-» — А он (куда какой проворный): «Я-с по бульвару всё ходил, Потом спуск видел парохода, Да Зимний осмотрел дворец. Какая ж тихая погода». ... .
Ах ты, проклятая ерыга, Чего мошенник не соврёт! Но хоть ругай — мой забулдыга Живёт да песенки поёт… Звенит целковыми рублями, Летает франтиком в садах, Пирует, нежится с …… И суслит водку в погребах. Ну, что мне делать с ним прикажешь - Не хочет слышать уж про нас… Эй, Сашка! или не покажешь В Москву своих спесивых глаз -
Постой! не вечно, брат, рейнвейны В Cafe de France ты будешь пить, И шейки обвивать лилейны, И в шляпе эластик ходить! Постой! не вечно Петербурга Красоток будешь целовать, Опять любезнейшего друга В Москву представят к нам, опять! Гуляй, пируй, пока возможно, Крути, помадь свой хохолок, Минуты упускать не должно, Играй, сбоченясь a la coq!
Не выпускай из рук стакана, От Каратыгина зевай И в ресторации с дивана, Дымясь в вакштафе, не вставай; Катайся в лодочках узорных, Лови, обманывай жидов И мчись на рысаках проворных До поздних полночи часов. ... . А дядя мыслит кое-что: И в дилижансе две недели Тебе уж место нанято.
Различноцветными огнями Горит в Москве Кремлёвский сад, И пышнопёстрыми рядами В нём дамы с франтами кишат. Музыка шумная играет На флейтах, бубнах и трубах, И гул шумящий завывает Кремля высокого в стенах. Какие радостные лица, Какой весёлый, милый мир! Все обитатели столицы Сошлись на общий будто пир
Какое множество букетов, Индийских шалей и чепцов, Плащей, тюрбанов и лорнетов, Подзорных трубок и очков; И смесь роскошная в нарядах, И лиц различные черты, И выражения во взглядах И плутовства, и простоты, И ловкости, и неуклюжства, И на глазах почтенных дам — И надоевшее замужство, И склонность к модным шалунам.
Как из-под шляпки сей игриво Глазок прищуренный глядит; Что для мужчин она учтива, Он очень ясно говорит. На грудь лилейную другая, Власы небрежно разметав, И всех прельстить собой желая, Нарочно гордый кажет нрав; Другая с нежностью лилеи, Иная томно так идёт, Но подойди к ней не робея — Она и ручку подаёт.
Всё живо и разнообразно, Всё может мысли породить! Там в пух разряженный приказный Напрасно ловким хочет быть; Здесь купчик, тросточкой играя, Как царь доволен сам собой; Там, с генералом в ряд шагая, Себя тут кажет и портной, Вельможа, повар и сапожник, И честный, и подлец, и плут, Купец, и блинник, и пирожник — Все трутся и друг друга жмут.
Но что- Не призрак ли мне ложный Глаза внезапно ослепил - Что вижу я- Ужель возможно, Чтоб это Сашка мой ходил-. Его ухватки и движенья, Его осанка, взор и вид… Какие странные сомненья… И дух и кровь во мие кипит… Иду к нему… трясутся ноги… Всё ближе милые черты… Дрожу, страшусь… колеблюсь… боги! О друг любезный, это ты-.
Нет, я завесу опускаю На нашу радость и восторг, Такой минуты, сколько знаю, Никто нам выразить не мог. Друзьям же верным и открытым И всё желающим узнать, Умам чрез меру любопытным Довольно, кажется, сказать, Что, раз пятнадцать с ним обнявшись И оросив слезами грудь, И раз пятнадцать целовавшись, В трактир направили мы путь.
Не вспомнишь всё, что мы болтали, Но всё, что он мне рассказал, Вы перед этим прочитали, И я ни капли не соврал. Одно лишь только он прибавил, Что дядя в университет Его ещё на год отправил И что довольно с ним монет. «Сюда …. …. » — гремящим Своим он гласом возопил, И пуншем нектарным, кипящим В минуту стол обрызган был.
Ты видел, Пель, когда на дрожках К тебе он быстро подлетел, В то время с книгой у окошка, Дымясь в вакштафе, ты сидел. Ты помнишь, о Каврайский славный, Студентов честь и красота, Какой ты встречею забавной Его порадовал тогда: ... . ... . ... . ... .
Ты зрел, любезный мой Костюшка, Его как стельку самого, И снова, толстенькая Грушка, Ты страстно нежила его. Виват, трактиры, и ……. Пожива будет ещё вам, И кабаки не опустели, Когда приехал Сашка к нам. В веселье буйственном с друзьями Ещё за пуншем он сидел, А разноцветными огнями Кой-где Кремлевский сад горел…
Эпилог Друзья, вот несколько деяний Из жизни Сашки моего… Быть может, град ругательств, брани, Как дождь, посыплет на него. И на меня, как корифея Его распутства и бесчинств, Нагрянет, злобой пламенея, Какой-нибудь семинарист… Но я их столько презираю, Что даже слушать не хочу, И что про Сашку вновь узнаю — Ей-ей ни в чём не умолчу.
Жил-был поп, Толоконный лоб. Пошел поп по базару Посмотреть кой-какого товару. Навстречу ему Балда Идет, сам не зная куда. «Что, батька, так рано поднялся - Чего ты взыскался-» Поп ему в ответ: «Нужен мне работник: Повар, конюх и плотник. А где найти мне такого Служителя не слишком дорогого-» Балда говорит: «Буду служить тебе славно, Усердно и очень исправно, В год за три щелка тебе по лбу, Есть же мне давай вареную полбу». Призадумался поп, Стал себе почесывать лоб. Щелк щелку ведь розь. Да понадеялся он на русский авось. Пон говорит Балде: «Ладно. Не будет нам обоим накладно. Поживи-ка на моем подворье, Окажи свое усердие и проворье». Живет Балда в поповом доме, Спит себе на соломе, Ест за четверых, Работает за семерых; До светла все у него пляшет. Лошадь запряжет, полосу вспашет, Печь затопит, все заготовит, закупит, Яичко испечет да сам и облупит. Попадья Балдой не нахвалится, Поповна о Балде лишь и печалится, Попенок зовет его тятей: Кашу заварит, нянчится с дитятей. Только поп один Балду не любит, Никогда его не приголубит. О расплате думает частенько: Время идет, и срок уж близенько. Поп ни ест, ни пьет, ночи не спит: Лоб у него заране трещит. Вот он попадье признается: «Так и так: что делать остается-» Ум у бабы догадлив, На всякие хитрости повадлив. Попадья говорит: «Знаю средство, Как удалить от нас такое бедство: Закажи Балде службу, чтоб стало ему невмочь; А требуй, чтоб он ее исполнил точь-в-точь. Тем ты и лоб от расправы избавишь Н Балду-то без расплаты отправишь». Стало на сердце попа веселее, Начал он глядеть на Балду посмелее. Вот он кричит: «Поди-ка сюда, Верный мой работник Балда. Слушай: платить обязались черти Мне оброк но самой моей смерти; Лучшего б не надобно дохода, Да есть на них недоимки за три года. Как наешься ты своей полбы, Собери-ка с чертей оброк мне полный». Балда, с попом понапрасну не споря, Пошел, сел у берега моря; Там он стал веревку крутить Да конец ее в море мочить. Вот из моря вылез старый Бес: «Зачем ты. Балда, к нам залез-» — «Да вот веревкой хочу море морщить Да вас, проклятое племя, корчить». Беса старого взяла тут унылость. «Скажи, за что такая немилость-» — «Как за что- Вы не плотите оброка, Не помните положенного срока; Вот ужо будет нам потеха, Вам, собакам, великая помеха». — «Балдушка, погоди ты морщить море. Оброк сполна ты получишь вскоре. Погоди, вышлю к тебе внука». Балда мыслит: «Этого провести не штука! » Вынырнул подосланный бесенок, Замяукал он, как голодный котенок: «Здравствуй, Балда-мужичок; Какой тебе надобен оброк - Об оброке век мы не слыхали, Не было чертям такой печали. Ну. так и быть — возьми, да с уговору, С. общего нашего приговору — Чтобы впредь не было никому горя: Кто скорее из нас обежит около моря, Тот и бери себе полный оброк, Между тем там приготовят мешок». Засмеялся Балда лукаво: «Что ты это выдумал, право - Где тебе тягаться со мною, Со мною, с самим Балдою - Экого послали супостата! Подожди-ка моего меньшего брата». Пошел Балда в ближний лесок, Поймал двух зайков да в мешок. К морю опять он приходит, У моря бесенка находит. Держит Балда за уши одного зайку: «Попляши-тка ты под нашу балалайку; Ты, бесенок, еще молоденек, Со мною тягаться слабенек; Это было б лишь времени трата. Обгони-ка сперва моего брата. Раз, два, три! догоняй-ка». Пустились бесенок и зайка: Бесенок по берегу морскому, А зайка в лесок до дому. Вот, море кругом обежавши, Высунув язык, мордку поднявши, Прибежал бесенок задыхаясь, Весь мокрешенек, лапкой утираясь, Мысля: дело с Балдою сладит. Глядь — а Балда братца гладит, Приговаривая: «Братец мой любимый, Устал, бедняжка! отдохни, родимый». Бесенок оторопел, Хвостик поджал, совсем присмирел, На братца поглядывает боком. «Погоди, — говорит, — схожу за оброком». Пошел к деду, говорит: «Беда! Обогнал меня меньшой Балда! » Старый Бес стал тут думать думу. А Балда наделал такого шуму, Что все море смутилось И волнами так и расходилось. Вылез бесенок: «Полно, мужичок, Вышлем тебе весь оброк — Только слушай. Видишь ты палку эту - Выбери себе любимую мету. Кто далее палку бросит, Тот пускай и оброк уносит. Что ж- боишься вывихнуть ручки - Чего ты ждешь-» — «Да жду вон этой тучки: Зашвырну туда твою палку, Да и начну с вами, чертями, свалку». Испугался бесенок да к деду, Рассказывать про Балдову победу, А Балда над морем опять шумит Да чертям веревкой грозит. Вылез опять бесенок: «Что ты хлопочешь - Будет тебе оброк, коли захочешь…» — «Нет, — говорит Балда, — Теперь моя череда, Условия сам назначу, Задам тебе, враженок, задачу. Посмотрим, какова у тебе сила. Видишь: там сивая кобыла - Кобылу подыми-тка ты, Да неси ее полверсты; Снесешь кобылу, оброк уж твой; Не снесешь кобылы, ан будет он мой». Бедненький бес Под кобылу подлез, Понатужился, Понапружился, Приподнял кобылу, два шага шагнул. На третьем упал, ножки протянул. А Балда ему: «Глупый ты бес, Куда ж ты за нами полез - И руками-то снести не смог, А я, смотри, снесу промеж ног». Сел Балда на кобылку верхом Да версту проскакал, так что пыль столбом. Испугался бесенок и к деду Пошел рассказывать про такую победу. Черти стали в кружок, Делать нечего — собрали полный оброк Да на Балду взвалили мешок. Идет Балда, покрякивает, А поп, завидя Балду, вскакивает, За попадью прячется, Со страху корячится. Балда его тут отыскал, Отдал оброк, платы требовать стал. Бедный поп Подставил лоб: С первого щелка Прыгнул поп до потолка; Со второго щелка Лишился поп языка, А с третьего щелка Вышибло ум у старика. А Балда приговаривал с укоризной: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной»
